Читать интересную книгу Владимир Ост. Роман - Сергей Нагаев

Было понятно, что кто-то гаркнул ему вслед не для того, чтобы попросить об одолжении. Владимира намеренно хотели испугать и, как ни досадно, своего достигли. Но кому, недоумевал он, какой сволочи, это понадобилось? И откуда эта сволочь так внезапно появилась за спиной? Наглый голос казался знакомым, но не настолько, чтобы Владимир сразу узнал его обладателя.

– Твою мать, – зло процедил он и начал медленно подниматься, стараясь после испытанного глупого страха выглядеть солидным и внушительным.

Встав на ноги, он повернулся всем корпусом и увидел на платформе, совсем рядом, виновника своего конфуза – сидящего на корточках офисного охранника Григория Хлобыстина, который, трясясь от немого смеха, пытался раскурить сигарету от окурка, брошенного Владимиром.

Хлобыстин фыркал, руки его плясали, сигарета и окурок никак не состыковывались. Даже его пестрая рубаха, казалось, хихикала своими складками. Григорий вне сомнений был искренне счастлив: его шутка возымела именно тот, уморительный, по его мнению, эффект, которого он, видимо, и ожидал. Продолжать гневаться при виде этой детской, упоительной радости было невозможно.

– Скотина ты, Гриша, – сказал Владимир, смягчаясь, однако сохраняя серьезное выражение лица.

– Ха-ха-ха, – наконец в голос от души залился Григорий. От хохота он даже потерял равновесие и всем задом, не заботясь о чистоте своих светлых брюк, уселся на платформу. – Вот это полет! Ха-ха-ха! Высший пилотаж! Хорошо, что за бутылку крепко держался, а то б точно упал!

Это было уже слишком. Владимир в новом приливе озлобления быстро взял из-под ног камень и запустил им в Григория. Хлобыстин уклонился, вскочил на ноги и, не переставая смеяться, отбежал на несколько метров назад.

Обутый в новые кроссовки, он пружинисто стоял, покачиваясь из стороны в сторону, словно теннисист, готовый среагировать на очередную подачу мяча.

Владимир отвернулся. В нем все кипело, ему хотелось отомстить Григорию. Но Хлобыстин, это было ясно, дожидаться расправы не стал бы, а носиться за ним по всей платформе Владимиру совсем не хотелось. Он вздохнул и двинулся по шпалам.

Надо сказать, что обычно Владимир и сам с удовольствием потешался над примитивными штучками в стиле Чарли Чаплина. Но только тогда, когда видел их в кино или шоу. В жизни он не любил проделывать что-либо, вроде выдергивания стула из-под садящегося человека, и уж тем более ему не нравилось, если в падающие клоуны определяли его самого.

Хлобыстин подождал, пока Владимир отойдет на безопасную дистанцию, и, спрыгнув с перрона, пошел за ним.

– Да ладно тебе, Вовчик! Чего, обиделся? Ха-ха. Ну, извини!

Осташов не отзывался.

Некоторое время Григорий молча шел за ним. Потом, уже на тропинке, которая выписывала синусоиду в дикой траве, он догнал Владимира и таким тоном, как будто ничего не случилось, затараторил:

– А я, главное дело, с чего-то решил, что сбор назначили в другом конце станции. Ну и ломанулся туда. Смотрю – нет никого. Я – скорей в эту сторону, а тут, вижу, идет кто-то, я поближе подскочил – оказывается, это ты идешь… мечтаешь…

Григорий попытался заглянуть Осташову в глаза, но тот отвернулся.

Хлобыстину эта ситуация, как видно, стала наскучивать. Он окинул взглядом окрестности и сказал: «Та-а-ак! Погода – что надо…» – и тут же, посмотрев на маячившую впереди группу, с чувством потер ладони, словно гурман перед богато накрытым столом, и добавил:

– Кого будем трахать?

Глава 13. Scolia maculata

– Кого трахать-то будем? – переспросил Хлобыстин.

Владимир с интересом глянул на Григория, но тут же вновь отвернулся и, сдвинув брови, отрезал:

– Иди в жопу!

– Нет, Вов, ну серьезно, – Хлобыстин по-дружески пихнул Осташова плечом. – Ты телку себе уже наметил?

– Там видно будет.

– Подожди-ка минуту, – сказал Григорий. – Поссать надо.

Он свернул с тропы налево и скрылся за кустом боярышника. Осташов за ним не пошел.

– А ты? – донесся из-за ветвей голос Хлобыстина.

– Не хочется.

– Володь – ох, хорошо! – поди сюда.

– Зачем?

– Давай махнем по пятьдесят грамм, – после некоторого молчания предложил Хлобыстин.

– Нет, не хочу.

– А похмеляться кто будет, Пушкин?

– Не хочется.

– Ну и зря. Организм-то не казенный, – сказал Григорий, выходя к тропинке.

– Меня тошнит даже при мысли… фу… нет. Попозже. Ты, если хочешь, на, выпей, – Владимир протянул Григорию бутылку.

– У меня есть, – ответил Хлобыстин.

Он выпростал спереди рубаху из брюк и, сказав: «Во, видел?» – показал заткнутую за пояс бутылку «Праздничной». А в кармане у него нашлось и маленькое яблоко.

– Даже закусить в принципе есть чем, – сказал он. – Правда, только одно. У метро с лотка стырил, ха-ха. Тебе укусить оставить?

– Нет.

– Ничего ты в этой жизни не шаришь.

Григорий выпил и съел яблочко целиком – только хвостик выбросил.

Приятели неспешно двинулись дальше.

– Меня, Гриш, мучает один вопрос, – сказал Осташов. – Чем у нас вчера в ментовке все закончилось? А главное, куда мои деньги девались?

– Как это – куда девались? Ты же их в носок сунул.

– Когда?

– Когда нас из отделения выгнали.

– Да?

– Ну да. Когда там уже только дежурные менты остались, мы с ними нашу водку допили и…

– А с чего вдруг они с нами пить стали?

– Ты же начал возбухать, типа того, что «не имеете права ограничивать свободу художника», а дежурный офицер это услышал и почему-то тебя из-под замка выпустил. Ну, и меня заодно. Ты ему начал баки заливать про это… русскую живопись. Что она медным тазом накрылась. То есть не медным тазом, а каким-то черным квадратом. А он стал тебе что-то наоборот доказывать, подкованный такой мент попался, культурный. И, короче, вы с ним своим спором всю дежурную бригаду просто ухайдокали. Но зато он под это дело нашу водку из-под стола вынул – и пошло. Ты такой веселый был, анекдоты рассказывал. А потом ты одного из них еще за бутылкой послал. Но тут им позвонили и сказали, что вот-вот какая-то проверка должна нагрянуть, и они нас попросили по домам. А ты начал орать, что мы никуда не пойдем, что проверяющим тоже нальем. Тогда они нас под белы ручки – и на улицу. Хорошие менты оказались. Они нам всё, что изъяли, – всё отдали. И бабки тоже.

– И бабки?

– Прикинь! Я сам до сих пор в шоке.

– А зачем я деньги в носок положил?

– Ну это ж я тебе насоветовал. Чтоб другие менты не отобрали, если по пути опять вляпаешься. Тебя после этого больше не заметали?

– Нет, не замеНтали. Это я бы, наверно, помнил.

– Значит, так и лежат в носке, деньги-то. Ты сейчас в тех же носках, какие вчера на тебе были?

– Нет, естественно.

– Вот – жаль. Можно было бы прямо сейчас проверить, что там есть, кроме твоих ног.

Владимир сунул сигарету в рот, в поисках зажигалки стал обшаривать карманы джинсов и неожиданно вынул из заднего кармана пятидесятидолларовую купюру. На лице его выразилось полное недоумение. За книги на Арбате он выручил рубли. Значит, это вчерашние деньги, которые он считал пропавшими. Но откуда они?! И он мгновенно вспомнил, откуда: придя пьяным домой, он положил семьдесят долларов на трюмо – матери (Да-да, вот как все было!), и пятьдесят долларов – в карман джинсов, специально, чтобы назавтра не забыть их…

– Нашлись деньги! – сказал он Хлобыстину, показывая пятидесятку. – Надо же, а я книги продал. Идиот!

– Ну видишь? – ответил Григорий. – Я ж тебе говорю: менты честные попались.

Когда Осташов и Хлобыстин подошли к компании сослуживцев, была уже развернута на траве целлофановая клеенка, и были уже расставлены на ней одноразовые тарелки и прозрачные пластмассовые стаканы. Женщины заканчивали нарезать хлеб, сыр-колбасу, огурцы-помидоры. Мужчины открывали бутылки пива, но в стаканчики не наливали, а просто расставляли по скатерке.

– Глянь, – тихо сказал Владимиру Григорий. – Этот Мухин, кроме пива, ничего не закупил. Он точно долбанутый. На всю голову.

– Опоздавшие, – обратился к Осташову и Хлобыстину Александр Мухин, – садитесь, сейчас начинаем.

Начальник отдела сидел на траве во главе длинного «стола», между двумя женщинами, одна и которых была замухрышкой, вторая же – на нее Владимир сразу обратил внимание – яркой, отлично сложенной брюнеткой, лет около тридцати. Это была Галина – уже знакомая читателю (но не Осташову) жена Букорева.

Приятели уселись на свободное место, напротив Мухина. Рядом с Осташовым как нарочно оказалась его соседка по офисному столу Ия.

– Мы с тобой всегда на Камчатке – и на работе, и на отдыхе, – манерно сказала Ия, поглаживая конский хвост волос на своем плече и поправляя большой бант на затылке. – И все время мы с тобой вместе.

Осташов прокашлялся и, отвернувшись, возвел глаза к небу.